Рубрики фoтo: Из личнoгo aрxивa
Пoртрeт Ивaнa Пeрeвeрзинa рaбoты Ильи Глaзунoвa.
— Eщe в нaчaлe 90-x я думaл, чтo живoпись в Рoссии умeрлa, чтo oнa кoнчaeтся нa сoбрaнияx Трeтьякoвa и пoслeдниx цaрeй (кoллeкция Русскoгo музeя). Но когда увидел работы Глазунова, дремавшая в подсознании любовь к изобразительному искусству пробудилась. Начал покупать работы Ильи Сергеевича; как только собрал приличную коллекцию — остановился. Мастер удивился. Я объяснил, что отныне буду покупать только произведения его талантливых учеников, чтобы поддерживать молодое искусство.
— Как вы к этому пришли?
— Понял, что Глазунов уже вошел в историю, у него всего с избытком, а начинающим авторам помогать некому. Особую нужду они переживали в 1990-х — тогда я с ними и стал сотрудничать. Надо мной смеялись знакомые: дескать, не в машины и виллы вкладываю, а в картины… Правда, сейчас эти же люди просят украшать свои заграничные замки полотнами наших художников.
— Каких, например?
— Евгения Кравцова, Георгия Дмитриева, Ярослава Зяблова… — все это выпускники Глазунова, многие преподают в его академии. Пишут не хуже Поленова, Шишкина, Айвазовского, некоторые даже лучше. Если повесить их работы рядом с картинами из Третьяковской галереи, последние померкнут. Может быть, потому что Павел Третьяков приобретал шедевры исключительно состоявшихся художников. Это произошло после того, как он нарвался на подделки, купив на знаменитой Сухаревке девять работ якобы неизвестных авторов голландской школы…
— На каком основании вы ставите некоторых учеников Глазунова выше выдающихся мастеров?
— Я искусствовед, только без диплома. Перечитал море специализированной литературы, обошел сотни выставок, где приметил 25 стоящих авторов. Начал ездить по их мастерским — в основном это чердаки. Там легко сделать отверстия, чтобы падал дневной свет. В таких условиях реалистические вещи пишутся без искажения. Хотя и такое случается, тогда я прошу художников подправить работы, чтобы добиться максимальной подлинности.
— Чем вас привлекает реализм?
— Я практичный человек и крепко стою на ногах. Наша жизнь — театр, зачем из нее делать фальшивые спектакли? Кому-то нравится «Черный квадрат», другому — кал Сальвадора Дали в спичечном коробке, который относительно недавно продали за 10 тысяч долларов… В Кащенко еще не такое бывает! Все с ума сходят по-своему. Я вот мечтаю подарить государству свою коллекцию.
— С чего бы это?
— Как-то увидел по телевизору совещание министра культуры Владимира Мединского с директорами региональных музеев. Один из них, по-моему, из Омска, пожаловался, что с 1991 года не получил ни рубля на пополнение коллекции, и в ней нет ни одной картины современного мастера. Министр ответил, что пробел поскорее надо восполнить, ведь картины со временем теряются. Но это не так: все самое ценное попало в мою коллекцию. Павел Третьяков собрал около 1100 работ, а я уже больше — 2000.
— По какому принципу вы их коллекционируете и где храните?
— Снимаю помещение — свободное место с каждым днем уменьшается. Сначала «одевал» холсты в подрамник, сейчас — заворачиваю для хранения в рулоны. Они от этого не портятся, веками могут стоять. Принцип отбора один: полотно должно меня поразить. Добиваются такого эффекта только художники, которые пишут для души. Мне все равно, автор еврей или татарин, главное — он живет в России. Как раз на благо Родины я этим и занимаюсь. Надеюсь, государство или богатый предприниматель тоже захочет внести свой посильный вклад в культурное развитие россиян и обратится ко мне с предложением: совместными усилиями построить здание для национального музея современной классической живописи.