Рубрики 
Стив Уильямс не мог дышать. У бывшего атлета развилась кардиомиопатия, которая сдавила его легкие, из-за чего он начал задыхаться. Тогда ему показалось, что он умирает. Его привезли в госпиталь Orange County, и вскоре после проверки его сердце остановилось. В течение получаса сотрудники лечебницы массажировали его грудь, пытаясь воскресить умирающего. Жена Уильямса, Мэри, вспоминает, как ее пригласили в палату попрощаться с мужем. Казалось, Уильямс был покойником.
Невероятно, но врачи перезагрузили сердце Уильямса — но в течение трех дней он был в искусственной коме, а тело укрыто льдом, чтобы свести к минимуму повреждения мозга. Когда он очнулся, его умственные способности оказались целы, но тело, увы, нет. Печень была в отключке, легкие наполнены жидкостью, а правый и левый желудочки сердца были практически уничтожены, сводя к нуля возможность циркуляции крови по телу. Без пересадки сердца он бы скоро умер.
Однако сердец для пересадки крайне не хватает: каждый год лишь 1 из 10 пациентов, нуждающихся в трансплантации по всему миру, получает операцию по спасению жизни. Лучшим шансом на выживание Уильямса была полная замена его сердца совершенно искусственным органом — машиной, которая заменяет собой живой, бьющийся орган. Уильямс должен был стать одним из немногих пациентов, которые получают искусственные сердца каждый год. Пока они служат для поддержания жизни людей, которым нужны трансплантаты. Но если устройство будет совершенствоваться, однажды механические сердца заменят наши неисправные биологические навсегда.
К счастью, Уильямса перевели в одно из немногих мест в мире, где могли выполнить эту экстремальную процедуру — его перевели в Институт сердца Седарс-Синай в Лос-Анджелесе. Сделка была ужасной: его грудную клетку вскрывают, важные артерии обрезают, а сердце, с которым он жил 53 года, вынимают из тела.
«Страшно — это мягко сказано; мы были в полном ошеломлении», — рассказала Мэри ресурсу The Verge.
«Но другого выбора у меня не было», — говорит Уильямс.
Механическое сердце, предложенное Седарс-Синай, изготовлено аризонской компанией SynCardia. Конструкция довольно простая: пара искусственных желудочков размером с кулак, которые крепятся к предсердию, камерам для сбора крови в сердце; аорта, самая большая артерия тела; а также легочная артерия, соединяющая сердце и легкие. Две трубки — с окружностью садового шланга — соединяют полиуретановые желудочки с воздушным насосом за пределами тела, который посылает порядка 120 коротких порций воздуха в минуту в машину. Этот воздух заставляет кровь приходить и уходить, имитируя быстрое сердцебиение. Устройство должно быть всегда подключено к источнику питания, розетке или аккумулятору. Без электричества сердце быстро вырубится; если питание не подключить, пациент умрет.
Уильямс согласился на установку механического сердца на время, пока будет ждать донорский орган. В апреле 2014 года, за день до операции, врачи представили Уильямсу кое-кого, кто восстанавливался после такой же операции. Тот пациент был связан с воздушным компрессором, который стоял подле его кровати и издавал монотонный звук «тум-тум-тум-тум» так громко, что его можно было услышать из другой комнаты. Две трубки торчали из разреза на месте желудка. Сцена была тревожной, но Уильямс не зацикливался на трубках, назойливом звуке или пульсирующей груди человека. Он лишь отметил, что человек выглядел вполне здоровым.
Почти две трети реципиентов искусственного сердца SynCardia могут вставать с постели и ходить спустя две недели после операции, и большинство живут достаточно долго, чтобы получить пересадку. Хотя все это было до крайности странным, Уильямс подумал, что временная замена его центрального органа пластмассовым выглядела вполне многообещающей.
Стив Уильямс дома
Операция Уильямса прошла гладко. Его выписали с Freedom Driver, батарейкой размером с тостер, и воздушным насосом, разработанным SynCardia, который помещается в рюкзаке и позволяет людям вернуться домой. (До 2010 года большинство реципиентов механического сердца, вне зависимости от состояния своего здоровья, оставались подключенными к огромным и практически неподвижным батареям, вынужденные пребывать в госпитале постоянно).
Операция и «двигатель» позволили Уильямсу вернуться к нормальной жизни. К примеру, он увидел выпуск своего сына из средней школы. Каждый день он ходит на пляж, прогуливается по саду в своем дворе и спустя более года после того, как чуть не умер, остается в относительно добром здравии.
«Я был пятидесятилетним мужиком, который должен был умереть, и моя жена стала бы грустной женщиной с двумя детьми, живущими на мою страховку, — говорит Уильямс. — Я говорю это себе, чтобы помнить, как мне повезло».
У жизни с пластмассовым сердцем есть и свои недостатки: Уильямс всегда ходит с кем-то, обычно с женой, на случай нарушения работы устройства; он навсегда прикован к батарее или розетке; большие дозы препарата для разжижения крови, которые он принимает, заставляют тело стынуть; ему нельзя погружаться в воду. Также имеются и более неосязаемые проблемы: он не был в тишине больше года — лишь при звуке постоянно работающего насоса своего сердца — и постоянно ловит косые взгляды на публике. (Уильямс перестал ходить в кинотеатры из уважения к другим зрителям; шум его искусственного сердца беспокоил очень многих).
«С этими устройствами то любовь, то ненависть; вы благодарны за то, что живы, но в наказание должны всегда быть с ними, — говорит Уильямс. — Человеческая природа требует, чтобы вещи вернулись на свои места, где были однажды. Но иногда им уже никак не вернуться».
В мире не так много людей, которые живут без настоящего сердца. За тридцать лет существования устройства полностью искусственное сердца получило меньше 2000 пациентов, и большинство из них не так долго его использовали. Как и в случае Уильмса, механические сердца обычно являются просто мостом к будущей трансплантации.
Но все может измениться. Ряд компаний, включая SynCardia, пытаются получить одобрение для выпуска на рынок первого постоянного механического сердца для широкого использования, которое сможет заменить биологический орган пациента на весь оставшийся срок жизни. «Подумайте об этом в свете замены коленных суставов и слуховых аппаратов, — говорит Пит Янсен, начальник медслужбы французской компании Carmat, которая проводит предварительные клинические испытания долгосрочного механического сердца. «В какой-то момент у нас будет имплантируемый кровяной насос, который навсегда сможет заменить больное сердце».
В случае успеха эта технология может спасти множество жизней. Больше 5 миллионов человек в США сталкиваются с отказом сердца, и многие нуждаются в новом органе. Те немногие счастливчики, которым удается получить трансплантат, часто сталкиваются с отторжением донорского сердца, инфекцией, отказом жизненно важных органов. Механические сердца могут быть более надежными, а некоторые считают, что за ними будущее лечения общей сердечной недостаточности.
Но эта технология поднимает также практические и этические вопросы. Непонятно, смогут ли пластиковые и металлические сердца когда-нибудь по-настоящему воспроизводить свои биологические аналоги, которые перекачивают 7500 литров крови каждый день, обслуживают 100 000 километров кровеносных сосудов (больше, чем две окружности мира) и работать без сучка и задоринки год за годом.
Жить с искусственным сердцем не так уж и легко, и как только начинается операция, вернуть уже ничего нельзя. «Вы вырезаете большой кусок сердца и части, необходимые для поддержания жизни, — говорит Стюарт Файндер, специалист по этике оздоровления в Седарс-Синай. — Как только вы начинаете вмешательство, вы уже никогда не вернетесь назад».
Полностью искусственное сердце SynCardia
Сердце — это просто насос, и за последние полвека многие биоинженеры упрямо пытались повторить эту биологическую машину в виде механической. Успех всегда оставался за пределами их досягаемости.
В 1960-х годах ученые пообещали разработать полностью искусственное сердце к концу десятилетия, чтобы вылечить сердечную недостаточность обоих желудочков в терминальной стадии. Это предложение заинтриговало Конгресс США, который направил сотни тысяч долларов в недавно созданную программу искусственного сердца в Национальном институте сердца, легких и крови. Хотя казалось относительно легко создать эффективный кровяной насос, проектирование того, который был бы принят человеческим телом и проработал бы в течение многих десятилетий без перебоев, оказалось гораздо сложнее.
Один из первых прототипов, построенных в 1970-х годах, имел очень необычный источник питания: плутоний-238 — побочный продукт изготовления ядерного оружия. Этот элемент вырабатывает тепловую энергию почти сто лет через радиоактивный распад; в теории он мог бы позволить реципиенту дожить до преклонных лет.
У «атомного сердца», конечно, были очевидные недостатки. Даже в случае правильного функционирования, пациенты подвергались бы воздействию высоких уровней радиации. А что, если он сломается? Проникнет радиация только в пациента или же нанесет вред его близким? Коллегам? Соседям? Один из членов группы экспертов даже задался вопросом: а если террорист похитит реципиента с таким механическим сердцем, разобьет его и превратит в оружие?
Несмотря на попытки ученых, проект атомного сердца был закрыт еще до того, как его установили хотя бы в кого-нибудь. Но проложил путь для первых клинических испытаний постоянного механического сердца: Jarvik-7. Конструкция «Джарвика» была простой: два искусственных желудочка, подключенных к внешнему воздушному насосу, раздувают и сжимают искусственный орган, толкая кровь через тело — во многом подобно искусственному сердцу Уильямса сегодня.
В 1982 году Барни Кларк, 61-летний дантист с терминальной стадией сердечной недостаточности, согласился поставить Jarvik-7. Он не ожидал, что проживет долго, но был готов к операции во имя науки. 2 декабря, спустя девять часов операции, Кларк очнулся с двумя пластиковыми желудочками и титаном в груди. Он стал первым человеком, живущим без естественного сердцебиения.
Тело Кларка с трудом приняло имплантат: внутренние кровотечения, многочисленные инсульты, его психическое состояние ухудшилось. Во время телевизионных интервью он смотрел не в камеру, а куда-то вдаль, а рядом с ним работал воздушный компрессор размером со стиральную машину. Несколько раз он просил врачей отключить устройство и дать ему умереть.
Затем, в один заснеженный день в марте 1982 года, после отказа множества органов, Кларк испытал смерть мозга. Его искусственное сердце, которое стукнуло почти 13 миллионов раз за 112 дней, отказало. После Кларка установили еще четыре «Джарвика», и за каждым последовали столь же мрачные результаты. Это устройство приводило к почечной недостаточности, кровоизлиянию, инсульту и приступу. Один из реципиентов «Джарвика» испытал настолько сильное внутреннее кровотечение после операции, что половину объема его крови пришлось заменить. Позже этот пациент сравнил устройство с «молотилкой» в его грудной клетке.
В 1988 году, спустя почти четверть миллиарда долларов, финансирование программы искусственного сердца было прекращено. Казалось, машины из пластика и металла несовместимы с человеческим телом, и стремлению к бионическому человеку должен был прийти конец.
Но сдались не все. Хотя устройство для постоянной замены сердца было непрактичным, молодой кардиохирург из Аризоны Джек Коупленд увидел потенциал для использования искусственных сердец в качестве моста к трансплантации. В середине 80-х годов он имплантировал умирающему человеку машину под названием «Сердце Феникса» (Phoenix Heart). Как ни странно, у Коупленда не было разрешения FDA на операцию, но других вариантов он не видел. «У нас не было времени сесть и рассмотреть все последствия, — говорит он. — Мы пытались спасти ему жизнь, и на тот момент это было самое важное последствие для рассмотрения».
Спешка обеспечила Коупленду некоторую правовую защиту и, к огорчению некоторых специалистов по медицинской этике, FDA не наказало его. После установки механического сердца Коупленд был впечатлен его эффективностью. «Тот парень отлично справился с устройством, — вспоминает он. — Он работал чертовски лучше, чем сердце, которое было внутри него». Пациент прожил на машине 11 часов, но умер вскоре после пересадки биологического сердца.
Через несколько месяцев после имплантации «Сердца Феникса» Коупленд начал использовать Jarvik-7 в качестве моста — на этот раз с федерального одобрения. В 1991 году он основал CardioWest, которая позже стала SynCardia. Ее ученые получили права на сердце Jarvik и отладили его. К 1993 году, внеся несколько изменений в старую машину, Коупленд и его коллеги создали устройство как мост к трансплантации, которое было одобрено для 10-летних испытаний с участием людей.
Из 81 человека в ходе испытаний 17 умерло после установки искусственного сердца. Но остальные жили достаточно долго, чтобы получить трансплантат — многообещающие результаты, если учесть, что все участники уже были под высоким риском мгновенной смерти. Очень скоро устройство CardioWest стало первым и единственным одобренным FDA искусственным сердцем, которое стали использовать в качестве моста к трансплантации.
Некогда широко отвергаемые медицинским сообществом, механические сердца с тех пор стали широким временным методом лечения сердечной недостаточности в терминальной стадии. «Это как химиотерапия в 1960-х годах: люди думали, что это безумие — давать яд умирающему, а теперь это рутина, — говорит Франциско Арабиа, хирург биологических и механических сердец и заведующий хирургией программы механической циркуляторной поддержки в Седарс-Синай. — Нет никаких сомнений в том, что жизнь с полностью искусственным сердцем уже не та, но тело человека может приспосабливаться к самым невероятным вещам».
Керри Кансель Де Ла Крус
На шестом этаже Седарс-Синай — где пациенты с сердцем восстанавливаются после операции — комната наполнена гулом чем-то вроде громких часов, каждый тик которых отделен половиной секунды. Крри Кансель Де Ла Крус, 42-летняя мать из Техаса с улыбкой от уха до уха и шрамом от шеи до груди, сидит посреди этого шума, издаваемого воздушным насосом, который поддерживает кровоток через ее тело.
Большая наклейка с надписью «Тинк» жирными красными буквами красуется на насосе. «Я думала, ты тикер [ticker: часы, маятник, сердце], но я не буду называть тебя тикер, — говорит она машине. — Мне нравится Тинкербелл, поэтому назову тебя Тинк». Во время визита в прошлом апреле ее стены были покрыты семейными фотографиями, а на краю кровати лежал плюшевый мишка. Цветы от мужа и коллеги реципиента вяли на тумбочке.
Де Ла Крус родилась со слабым сердцем. В 18 лет ей поставили дефибриллятор, а в 32, после рождения близняшек, развилась фибрилляция предсердий, нарушение, причиной которого стало нерегулярное сердцебиение. Ее кожа стала бледно-серой, желудок наполнился жидкостью, а боль стала такой невыносимой, что было трудно вставать с кровати. Де Ла Крус нуждалась в новом сердце, но ее маленькое тело и высокий уровень антител сделали ее маловероятным кандидатом на пересадку.
Ее перевели в Седарс-Синай весной 2014 года, где Арабиа объяснил, что ее лучшим вариантом на лечение было механическое сердце. Операция увеличила бы ее шансы на выживание в семь раз, а также помогла восстановить силы — которые ей понадобятся, чтобы дождаться пересадки сердца. Тем не менее,Де Ла Крус неохотно шла на это. «Сначала я не хотела этого, — вспоминает она, пока ее голубые глаза наполняются слезами. — Я устала, я долго боролась. Мне казалось, что пришло время уйти».
Пациенты вроде Де Ла Крус, у которых нет больше вариантов, часто заканчивают свой путь в Седарс-Синай; этот медицинский центр близ Беверли-Хиллз выполняет больше операций по пересадке сердца, чем где-либо еще в стране. Несколько пациентов, в основном мужчины, рады в связи с перспективой получения «суперсердца», но большинство не хочет имплантат. И только умирая в отделении интенсивной терапии, большинство людей соглашается.
Как выразился Кристиан Барнард, южноафриканский хирург, который провел первую операцию по пересадке сердца от человека к человеку в 1967 году: «Пациенты на грани смерти между львом и крокодилом».
Франциско Арабиа из госпиталя Седарс-Синай
Если лев — это механическое сердце, то биологический трансплантат — это крокодил: даже если это лучший вариант, он сопряжен с угрозой смерти. Пересадка живого сердца из тела одного человека другому — крайне рискованная процедура, в которой многое может пойти не так. Сердце донора сперва нужно правильно извлечь из только-только погибшего тела, перевезти на сотни, а то и тысячи километров во льду и установить в совершенно незнакомый организм.
Иногда порок донорского сердца приводит к тому, что оно отказывает вскоре после пересадки. В других случаях сердце бьется несколько месяцев или лет, пока не откажет. «Сердца людей как автомобили, у них есть недостатки, слабости», — отмечает Арабиа. Иногда тело пациента отвергает трансплантат — болезненный процесс, когда иммунная система атакует и убивает чужой орган. Почти четверть сердечных трансплантатов выказывают определенные признаки отторжения в течение года после операции. Для борьбы с отторжением пациенты должны принимать дорогие и рискованные препараты в виде иммуносупрессантов. И хотя эти таблетки охраняют новый орган, они увеличивают шансы появления инфекции, рака, болезни печени и отказа почек.
Искусственные сердца другие. Они не состоят из тканей человека, то есть отторжение не проблема, и дефекты среди них редкость. «Они работают 100% времени, — говорит Арабиа. — Вы знаете, что получаете».
Но и они вызывают осложнения и обладают недостатками — как физическими, так и эмоциональными. «Они становятся частью не только тела, но и ума, духа и души», — говорит Де Ла Крус.
Несмотря на первоначальные отговорки Де Ла Крус, на операцию она согласилась. Но в январе, после короткого пребывания во временном доме в Лос-Анджелесе, она вернулась в Седарс-Синай. Хотя тело Де Ла Крус приняло механический имплантат, Freedom Driver оказалось недостаточно мощным, чтобы ее поддерживать. Ее нужно было подключить к более мощному воздушному насосу, тем самым приковав ее к больничной койке на месяцы.
Каждый день она мечтала вернуться к прежней жизни: быть дома со своей семьей; купаться в Мексиканском заливе; есть и пить вволю (Де Ла Крус может потреблять лишь 1,5 литра жидкости каждый день и должна держаться подальше от натрия).
Для ее двух детей это испытание тоже стало нелегким, особенно для младшей дочери, ученицы начальной школы. «Мы жили в одной комнате, когда я была дома, и когда мне пришлось вернуться в больницу, она сказала: «Мама, я очень скучаю по тебе, не могу спать», — вспоминает Де Ла Крус, скрестив ноги на своей больничной койке. «Когда я спросила, почему, она сказала: потому что не слышу, что твое сердце бьется». «Если вы не прошли через это, вам не понять».
Несмотря на все недостатки, SynCardia помогла сотням людей вернуться к относительно нормальной жизни в ожидании пересадки сердца. В настоящее время компания готовится к прыжку вперед: ожидая одобрения FDA, она планирует предложить совершенно искусственное сердце — ту же модель, которая стоит у Де Ла Крус и Уильямса — в качестве постоянного имплантата для пациентов в США. В случае одобрения, устройство станет доступно для широкого ряда пациентов, включая тех, кто не имеет права на биологическую трансплантацию.
Создать эффективное долгосрочное механическое сердце десятилетиями было мечтой кардиохирургов, но это стремление оказалось невероятно сложным и дорогим. Одна компания под названием Abiomed получила одобрение FDA на использование постоянного механического сердца в 2006 году. Устройство было дорогим и сложным в установке. После клинических испытаний только один человек поставил машину, прежде чем компания забросила свой механизм.
Одной из проблем SynCardia является неустойчивое финансовое положение. Аризонская компания зарегистрировалась для IPO в сентябре в надежде привлечь деньги и выплатить десятки миллионов долларов долга, а также расшириться в Латинскую Америку и Азию. «Чтобы обслуживать множество пациентов, нуждающихся в устройстве, компания должна иметь средства для их лечения и поддержания», — говорит CEO и президент SynCardia Майкл Гариппа, ссылаясь на план IPO.
SynCardia отозвала свое публичное предложение в октябре и с тех пор уволила ряд своих сотрудников. Гариппа обвиняет зыбкие рыночные условия.
Французская компания Carmat разрабатывает искусственное сердце, но тоже сталкивается с препятствиями. В отличие от машины SynCardia, с батарейкой в рюкзаке, сердце Carmat полностью имплантируется и питается от небольших литиевых батарей, которые можно носить на поясе или в кобуре под мышкой. Сердце покрывает слой химически обработанной ткани коровьего сердца — «псевдокожи» — делая его более биосовместимым и уменьшая потребность в разжижении крови. Клинические испытания сердца все еще в начале пути.
Три человека использовали сердце Carmat. Первый пациент прожил два с половиной месяца, прежде чем случилось короткое замыкание — почти в три раза больше прогнозируемого срока его выживания. Второй пациент, которому поставили устройство в прошлом августе, смог вернуться домой спустя пять месяцев после операции и сообщил газете Le Journal du Dimanche в апреле: «Я никогда не чувствовал себя так хорошо». Вскоре после интервью мотор его машины вышел из строя и пациент умер. Третий пациент, которому поставили аппарат полгода назад, жив и здоров. Как только четвертый пациент поставит устройство и проживет хотя бы 30 дней, компания начнет второй этап испытаний, завершив период ранних клинических исследований.
Разумеется, сердце Carmat еще далеко от выхода на рынок. Помимо двух неисправностей, оно весит в три раза больше обычного человеческого сердца и невероятно дорогое. Тем не менее компания оценивает, что порядка 100 000 человек в США и Европе в конечном счете смогут извлечь выгоду из машины, которая может явить собой следующее поколение механических сердец.
«Если бы у нас было маленькое и полностью имплантируемое искусственное сердце, работающее на электромагнитах, это стало бы стандартом, вне всяких сомнений, — говорит Арабиа, отмечая, что пройдет некоторое время, прежде чем надежное и автономное искусственное сердце станет доступно. — Мы хотим что-то, что можно поставить и забыть, как нормальное человеческое сердце».
Возможно, самая большая моральная загадка человечества заключается не в жизни с механическим сердцем, а в умирании с ним. В отличие от биологическиого сердца, искусственное может перекачивать кровь по всему телу и кислород к мозгу, если остальная часть тела выйдет из строя. Смерть является помехой — и, возможно, эту машину удастся выключить. «У меня были пациенты, у которых отказали почки и печень, кожа пожелтела и умерла, и единственным, что нормально работало, был мозг», — говорит Арабиа.
В пригожий весенний полдень Стив и Мэри Уильямс едут на пару километров из своего скромного домика в Orange County к Тихому океану, где пара регулярно проходит несколько километров по извилистому велосипедному и пешеходному пути. Стив скучает по серфингу больше, чем по остальному, и старается держаться поближе к пляжу.
Припарковавшись на стоянке для инвалидов, Уильямс отключает воздушный компрессор своего сердца от зарядного устройства автомобиля, надевает рюкзак весом порядка 5 килограммов и шагает навстречу солнцу Южной Калифорнии. Подходя к инвалидной коляске на прибрежном пути, он сталкивается с человеком в армейской фуражке, который грозно окликает: «Что вы делаете, вы не инвалид!». Уильямс останавливается и пристально смотрит на пешехода. «У меня нет сердца», — отвечает он, заметно взволновавшись.
Мэри успокаивает его прежде, чем разгорается скандал. «Он слышит комментарии постоянно», — рассказывает она. Официантка однажды спросила, нет ли у Уильямса в рюкзаке обезьянки, из-за странных звуков, доносившихся изнутри. Другой обвинил его в том, что Уильямс несет бомбу.
Взгляды и комментарии — мелочи по сравнению с остальным. В начале этого года Уильямс случайно уронил насос на пол, готовясь к обмыванию губкой, и батарея перестала работать. Он сделал несколько шагов из ванной и рухнул на пол. Заработала резервная батарея, разбудив Уильямса. Падение и удар привели к поверхностным повреждениям: сколу зуба и большому порезу над левой скулой.
«Я пытаюсь жить нормальной жизнью, но иногда это сложно с этой штукой, которая ко мне прикреплена, — говорит он. Говорит медленно из-за инсульта, который он перенес после операции. Уильямс отслеживает все перспективные прорывы в области пересадки сердца. Он в курсе усилий ученых по созданию биоискусственных сердец с использованием стволовых клеток, а также попытки создать «устройство постоянного тока», которое представлено небольшими имплантируемыми похожими на турбины насосами, которые гонят кровь стабильным потоком, как воду из крана. Это спорная технология, но у нее всего одна движущаяся часть, весит она не много, особо не изнашивается, а также работает тихо.
Сегодня Уильямс пребывает в своего рода лимбе. Если бы его сердце перестало биться 30 лет назад, он бы уже умер. Если бы оно перестало биться через 30 лет в будущем, он, вероятно, получил бы постоянное и ненавязчивое искусственное сердце. Или, возможно, идеальный клон своего оригинального органа. Вместо этого у него механическое сердце, которое местами обременительно, но продолжает накачивать кровь в органы и кислород в мозг. Это сложная жизнь, но Уильямс счастлив и с этим. «Когда люди спрашивают, на что это похоже, я говорю: «Что ж, у меня нет сердца, но было много проблем с сердцем, которое мне дали при рождении. Если бы я его оставил, вряд ли бы был жив сейчас».
В 6 утра 9 апреля, когда Уильямс делал кофе для Мэри, зазвонил домашний телефон. Он буркнул в трубку, раздосадованный тем, что кто-то беспокоит его так рано. Но вызов был именно тем, который он с нетерпением ждал в течение последних 51 недели: в Седарс-Синай было доставлено донорское сердце для него.
Уильямс и Мэри примчались в больницу, где его подготовили к операции. В 1:30 следующего утра Уильямсу удалили искусственное сердце и пересадили биологический орган незнакомца.
Операция прошла гладко. Он, так сказать, пересек мост.
«Я просто в шоке: не могу поверить, что у меня нет искусственного сердца; не могу поверить, что нет никакого шума; не могу поверить, что мне не нужно принимать препараты для разжижения крови, — рассказал он через пару недель после операции. — Я должен был умереть уже трижды, но я жив. Я так благодарен за все».
Через несколько месяцев стало ясно, что пересадка прошла успешна. Уильямс планирует стать волонтером в Седарс-Синай и помогать реципиентам искусственного сердца привыкать к новой жизни.
А в июле, спустя семь месяцев тесного мониторинга в стационаре Седарс-Синай, Де Ла Крус тоже «перешла мост». Ее операция прошла не так гладко, как Уильямса: тело Де Ла Крус отторгло новый орган и произошел отказ почек. Теперь она выходит из больницы, но вскоре ей понадобится пересадка почки.
«Это утомительно; я с нетерпением жду сердце и буду пытаться жить лучшей жизнью, — говорила она в конце октября. Несмотря на мрачные обстоятельства, Де Ла Крус не теряет оптимизм. — Еще есть вещи, которые могут дать мне качество жизни, на которое я рассчитываю… Она будет лучше».