Рубрики фoтo: ru.wikipedia.org
Aлeксaндр Кeрeнский.
Бoльшeвики oткрытo гoтoвились сoвeршить гoсудaрствeнный пeрeвoрoт и взять влaсть. Кeрeнский нaзвaл дeйствия пaртии Лeнинa прeдaтeльствoм и измeнoй гoсудaрству. Oн скaзaл, чтo рaспoрядился нaчaть судeбнoe слeдствиe и провести аресты. Поздно!
— Я вообще предпочитаю, чтобы власть действовала более медленно, но зато более верно, — объяснил свою тактику глава Временного правительства, — а в нужный момент — более решительно.
Но он не мог преодолеть себя и залить страну кровью ради удержания власти. А его противники могли.
ЛЕНИН И ТРОЦКИЙ
Леонид Красин (соратник Ленина и будущий нарком) писал жене, остававшейся за границей: «Временное правительство и Совет республики за последние недели проявили какой-то такой паралич всякой деятельности и воли, что у меня уже возникал вопрос: да не политика ли это и не собирается ли Керенский и компания дать большевикам, так сказать, зарваться и затем одним ударом с ними покончить?»
«Александра Федоровича я увидел, когда он был верховным главнокомандующим российскими армиями и хозяином наших судеб, — вспоминал писатель Исаак Бабель. — Митинг был назначен в Народном Доме. Александр Федорович произнес речь о России — матери и жене… Вслед за ним на трибуну взошел Троцкий и сказал голосом, не оставлявшим никакой надежды:
— Товарищи и братья…»
Вся подготовка к вооруженному восстанию в Петрограде шла без Ленина. Он скрывался, по-прежнему опасаясь ареста. Но именно он вел большевиков к власти. Еще летом он задавался вопросом:
— А не попробовать ли нам сейчас взять власть?
И сам ответил:
— Нет. Это невозможно. Ни провинция, ни фронт не поддержат. Фронтовик придет и перережет питерских рабочих.
В его отсутствие Троцкий как председатель Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов оказался на главных ролях.
«После июльского бегства личное влияние Ленина падает по отвесной линии, — вспоминал полковник Борис Никитин, начальник контрразведки Петроградского военного округа. — Чернь подымается. Революция дает ей своего вождя — Троцкого… Троцкий родился для революции…
Октябрь Троцкого надвигается, планомерно им подготовленный и технически разработанный. Троцкий — председатель Петроградского совета с 25 сентября — бойкотирует предпарламент Керенского. Троцкий — председатель Военно-революционного комитета — составляет план, руководит восстанием и проводит большевистскую революцию. Троцкий постепенно, один за другим, переводит полки на свою сторону, последовательно, день за днем, захватывает арсеналы, административные учреждения, склады, вокзалы, телефонную станцию».
21 октября петроградский гарнизон признал власть Совета рабочих и солдатских депутатов. С этого дня столица больше не принадлежала Временному правительству. На стороне правительства оставалась только Петропавловская крепость. Туда поехал Троцкий. Он выступил на собрании, и солдаты приняли решение поддержать Советы.
«В Смольном, где заседал Петроградский совет, все находилось в движении, куда-то неслось, куда-то рвалось, — вспоминал философ Федор Степун. — Воля, чувство и мысли массовой души находились здесь в раскаленном состоянии. Особенно блестящ, надменен и горяч был в те дни Троцкий. Унижало чувство бессильной злобы и черной зависти к тому стихийно-великолепному мужеству, с которым большевики открыто издевались над правительством, раздавали винтовки рабочим и подчиняли себе полки».
ЗЛОБА ВСЕХ ПРОТИВ ВСЕХ
Эпоха Февраля была слишком недолгой, чтобы демократические традиции укоренились. Для этого требуются не месяцы, а десятилетия. К Октябрю семнадцатого все были подавлены, измучены, истощены. Страна не выдержала испытание свободой.
«Во время Февральской революции, — вспоминал очевидец, — лица в толпе были радостные, царствовало приподнятое настроение, незнакомые люди обнимались, всех ораторов охотно слушали. Осенью все было наоборот. Над страной нависла злоба — злоба всех против всех».
За несколько дней до революции Леонид Красин обрисовал ситуацию в столице:
«Питер поражает грязью и какой-то отрешенностью, запустением. Улицы и тротуары залиты жидкой грязью. Питер имеет вид города если не оставленного жителями, то, во всяком случае, населенного пришельцами, настолько мало заинтересованными в каком-либо благоустройстве, что они не считают нужным делать самого элементарного ремонта.
По погоде настроение у толпы более кислое и злое, чем летом, да и в политике идет какая-то новая анархистско-погромная волна. Испуганные обыватели с трепетом ждут выступления большевиков, но преобладает мнение, что у них ничего не выйдет».
Только кажется, что за Лениным пошли те, кто мечтал продолжить революционный разгул. Большинство людей привыкли полагаться на начальство — и не выдержали его отсутствия. Исчезновение государственного аппарата, который ведал жизнью каждого человека, оказалось трагедией.
Большевиков поддержали те, кто жаждал хоть какого-нибудь порядка, кто повторял: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Люди верно угадали, что большевики установят твердую власть. Значительная часть общества не симпатизировала большевикам, но всего за несколько месяцев успела возненавидеть демократию.
«Ленин был единственным человеком, — отмечал Федор Степун, — не боявшимся никаких последствий революции. Этою открытостью души навстречу всем вихрям революции Ленин до конца сливался с самыми темными, разрушительными инстинктами народных масс. Не буди Ленин самой ухваткой своих выступлений того разбойничьего присвиста, которым часто обрывается скорбная народная песнь, его марксистская идеология никогда не полонила бы русской души с такою силою, как оно случилось».
«ВЗБУНТОВАВШИЕСЯ РАБЫ»
Вместе с Временным правительством рухнула едва появившаяся в России демократия. В стране была установлена диктатура. Общество легко вернулось в управляемое состояние, когда люди охотно подчиняются начальству, не смея слова поперек сказать и соревнуясь в выражении верноподданничества. И все покорно говорят: да, мы такие, нам нужен сильный хозяин, нам без начальника никуда.
Люди готовы строиться в колонны и шеренги, не дожидаясь, когда прозвучит команда, а лишь уловив готовность власти пустить в ход кулак или что-то потяжелее.Это, верно, куда более укоренившаяся традиция — всеми фибрами души ненавидеть начальство, презирать его и одновременно подчиняться ему и надеяться на него.
Керенский произнес в октябре горькие слова о взбунтовавшихся рабах:
— Неужели русское свободное государство есть государство взбунтовавшихся рабов!.. Я жалею, что не умер два месяца назад. Я бы умер с великой мечтой, что мы умеем без хлыста и палки управлять своим государством.
«Самое главное и самое худшее — толпа, — писал Максим Горький своей жене Екатерине Пешковой. — Это — сволочь, трусливая, безмозглая, не имеющая ни капли, ни тени уважения к себе, не понимающая, зачем она вылезла на улицу, что ей надо, кто ее ведет и куда?Видела бы ты, как целые роты солдат при первом же выстреле бросали винтовки, знамена и били башками окна магазинов, двери, залезая во всякую щель! Это — революционная армия, революционный свободный народ!»
СТАЛИН О ТРОЦКОМ
В лице Керенского, по словам современников, революционная демократия выдвинула убежденного государственника и горячего патриота. И при этом вот уже столетие над главой Временного правительства принято издеваться, рассказывая с насмешкой, что в октябре семнадцатого он будто бы сбежал из Петрограда в женском платье.
Уже в эмиграции руководители Временного правительства говорили, что, не случись большевистского переворота, Россия бы не подписала сепаратный договор с Германией. Закончила бы Первую мировую войну вместе с союзниками по Антанте.
Временное правительство не позволило бы союзникам в Версале подписать договор с разгромленной Германией на таких обидных для немцев условиях. Следовательно, не появился бы Адольф Гитлер и нацистское движение, и не было бы Второй мировой войны…
В первую годовщину Октябрьской революции Сталин писал в «Правде»:
«Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и, главным образом, т. Троцкому».
В 1917 году Троцкий по значимости в революционном движении был человеком того же уровня, что и Ленин. Из всех вождей большевиков только они двое обладали качествами, необходимыми для того, чтобы взять власть и не уступить ее.
«Если бы большевики не взяли власть в октябре-ноябре, — считал Троцкий, — они, по всей видимости, не взяли бы ее совсем».
Добавим, что, если бы в ту пору в Петрограде не было бы ни Ленина, ни Троцкого, Октябрьской революции не было бы вовсе. История России пошла бы иным путем.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
25 октября 1917 года желающих защищать Временное правительство не нашлось. Питерцам было все равно, у кого власть, лишь бы в городе воцарился порядок.