Рубрики A. A. Гoвoрoв 1983 г. Фoтo: из личнoгo aрxивa.
Пoлкoвник в oтстaвкe Aлeксaндр Гoвoрoв прoслужил в «oргaнax» пoчти 40 лeт. Eщe вeснoй 1945 года его направили на учебу в Ленинградскую школу Главного управления контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны. После tt окончания был на оперативной работе в войсках, в 1956-м окончил Высшую школу КГБ СССР, служил в контрразведке, преподавал специальные дисциплины молодым чекистам…
– В начале 1960-х мне предложили подготовить статью о провале германской разведки в сражении за Сталинград, – поясняет Александр Афанасьевич. – С тех пор я много работал с материалами, хранящимися в спецархивах. А кроме того довелось по работе общаться с людьми, руководившими действиями органов «Смерш» во время войны. Одним из них был генерал-лейтенант Николай Иванович Железников.
Однажды в апреле 1963-го мы – несколько человек, встретились по случаю 20-летия нашей спецслужбы. В разгар «посиделок» Николай Иванович и говорит: «А ведь я участвовал в подготовке положения о «Смерш» и даже присутствовал в кабинете Сталина, когда он подписывал этот документ!» Его рассказ я хорошо запомнил.
Сталинская корректива
«В то время я занимал должность начальника Особого отдела одного из фронтов. Весной 1943 года, 14 или 15 апреля, вдруг получаю телефонограмму из Москвы: срочно прибыть к товарищу Берия. Ну, думаю, наверное будет интересоваться нашими делами. Вызвал начальников подразделений, уточнил у них обстановку и в «полной боевой готовности» отправился самолетом в столицу. Однако в приемной Лаврентия Павловича меня ждал сюрприз: оказывается, на сей раз никакого доклада от меня здесь никто не ждет. От помощника Берии услышал: «Товарищ Сталин поручил подготовить общее положение о новом органе военной контрразведки. Вы должны принять участие в этой работе.»
Поселили в гостинице «Москва», которая усиленно охранялась. В коридорах встретил некоторых своих коллег. Как потом выяснилось, в столицу были вызваны руководители Особых отделов всех фронтов, флотов… Работали мы прямо там в гостинице, случалось спорили, иногда даже крепко ругались, отстаивая свое мнение. Каждый вечер проходило общее совещание: появлялся помощник Берии, подводили итоги очередного рабочего дня, он давал задание на завтра…
Наконец текст положения был готов. 19 апреля 1943 года нас всех пригласили в Кремль. В кабинете помимо Сталина был Берия и еще несколько человек… Иосиф Виссарионович с каждым из нас поздоровался за руку, он явно был в хорошем настроении. «Мы принимаем сегодня документ исключительной государственной важности. Я надеюсь, вы все с ним знакомы?» Последние слова он произнес с улыбкой, а мне в тот момент подумалось: наверняка нас там, в гостинице, прослушивали «ребята» Берии, и потом обо всем докладывали «наверх». Сталин продолжил: «Все ли из вас согласны с содержанием этого положения? Нет ли каких-то дополнений или изменений?» Двое моих коллег высказали свои соображения. Выслушав первого Сталин согласился: «По моему мнению, предложение правильное. Принимается!» А вот мнение второго из выступивших начальников Особого отдела фронта отклонил, но в очень тактичной форме.
Когда обсуждение было закончено, Иосиф Виссарионович спросил: «Как мы назовем военную контрразведку?»
Берия, судя по всему, заранее подготовился к такому вопросу и сразу же предложил «домашнюю заготовку»: «Давайте ее назовем «Смернеш» – «Смерть немецким шпионам!»
На это Сталин возразил: «А почему упоминаются только немцы?» Повернулся к нам и с подчеркнуто жесткой интонацией произнес: «Уничтожать надо любую вражескую агентуру!» После этих слов он, склонившись к столу, написал на документе свою резолюцию: «Утверждаю. «Смерш». И. Сталин».
Потом Иосиф Виссарионович обратился к нам: «Передайте большую благодарность контрразведчикам за их работу от имени ГКО. Мы им верим и на них надеемся… Самое важное для военной контрразведки – обеспечить надежную защиту секретов, касающихся наших вооруженных сил, к которым вражеские разведки рвутся, не останавливаясь ни перед чем… Сейчас наступает очень важный этап войны: мы подходим к границам территории нашего врага. Поэтому вы и ваши подчиненные должны готовиться к работе в новых условиях. Но кроме действий против гитлеровцев руководители органов «Смерш» должны позаботиться о перспективах контрразведывательной работы и с нашими нынешними союзниками… Задачи поставлены очень большие и важнейшие, поэтому мы организуем еще несколько школ по подготовке оперативного состава. Туда следует брать проверенных товарищей, коммунистов, желательно – с боевым опытом…»
И. В. Сталин. Фото: соцсети
В тот же день секретным Постановлением Совнаркома СССР № 415–138сс на базе Управления особых отделов НКВД СССР были созданы Главное управление контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны СССР, которое возглавил комиссар госбезопасности 2-го ранга В. С. Абакумов, и Управление контрразведки «Смерш» Народного комиссариата Военно-Морского флота СССР во главе с комиссаром ГБ П. А. Гладковым. А еще через месяц, 15 мая для агентурно-оперативного обслуживания пограничных и внутренних войск, милиции и других вооруженных формирований Наркомата внутренних дел был создан Отдел контрразведки «Смерш» НКВД СССР под руководством комиссара ГБ С. П. Юхимовича.
Пришлось следить за союзниками
– Почему вопрос о создании новой службы военной контрразведки встал именно в начале 1943-го?
– К этому времени обстановка в организованной Германией «тайной войне» против СССР значительно осложнилась для нас. Уже в очень непростой военной обстановке лета – осени 1942 года немецкая разведка Абвер заметно увеличила свои усилия: «Мы должны завалить Россию агентурой!» В 1943-м масштабы заброски агентуры в советский тыл заметно выросли по сравнению с предыдущим годом. Гитлеровскими спецслужбами формировались дополнительные системы разведки и диверсионно-подрывной работы на территории СССР. Вскоре появилась даже морская команда Абвера, Центральную школу по подготовке агентов для которой немцы устроили в Симферополе. Наша военная контрразведка внедрила в симферопольскую школу своего офицера, тот сумел перевербовать трех или четырех курсантов и создать настоящую подпольную группу. Благодаря ее действиям деятельность этой разведшколы была в значительной степени нейтрализована.
– В некоторых книгах современных авторов, в фильмах «Смерш» представлен как репрессивная организация…
– Называть «Смерш» репрессивным органом – явное преувеличение таких горе-«историков». Никакого отношения к преследованию мирного населения «смершевцы» не имели. Они попросту не могли этим заниматься: ведь работа с мирными жителями являлась тогда прерогативой территориальных органов НКВД. И приговаривать кого-либо к расстрелу или тюремному заключению сотрудники контрразведки не могли, поскольку «Смерш» не имел полномочий судебного органа. Упомяну и еще об одном расхожем заблуждении. При органах «Смерш» никогда не создавались заградотряды, а офицеры-«смершевцы» ими никогда не командовали. Все заградительные мероприятия на фронте осуществлялись войсками НКВД по охране тыла Действующей армии.
Наши оперативники занимались тем, ради чего и создавалась эта спецслужба. В частности, в войсковых частях они проверяли солдат и офицеров, имеющих «проблемные» биографии. В каждом пехотном полку было по три сотрудника «Смерш», в танковом полку – один…
Имея возможность ознакомиться с архивными документами, я могу рассказать о высокой эффективности работы советской военной контрразведки. Вот лишь некоторые цифры.
За годы Великой Отечественной удалось обезвредить около 40 тысяч вражеских агентов – шпионов, диверсантов… В том числе – 1854 агента-парашютиста.
Высокую оценку работе советских военных контрразведчиков дал один из тех, кто им противостоял. Мне довелось читать показания генерала Ганса Пиккенброка, возглавлявшего одну из важных служб Абвера и оказавшегося под конец войны в нашем плену. Он писал, что у Абвера был достойный противник. И что за время его работы в ведомстве адмирала Канариса германская разведка со своими задачами не справилась. «Не потому, что мы плохо работали, а потому, что хорошо работала советская контрразведка…»
Высокое мнение не только о профессиональных, но и чисто человеческих качествах советских военных контрразведчиков бытовало среди неприятельской агентуры. Очень показательная цифра: из числа упомянутых уже 1854 нейтрализованных парашютистов, которых Абвер забросил в наш тыл, около 700 человек сами добровольно явились в органы контрразведки с повинной. Эти люди были уверены, что «смершевцы» их поймут. Ведь многие бывшие солдаты и офицеры Красной Армии, попав в плен, соглашались стать агентами гитлеровцев и шли учиться в школы Абвера от безысходности. За отказ вербовщикам их ждала смерть, а так был шанс вновь вернуться к своим через линию фронта и продолжить борьбу с гитлеровцами.
– В воспоминаниях генерала Железникова упомянута сталинская фраза о контрразведывательной работе против тогдашних союзников СССР по антигитлеровской коалиции…
– Да, помимо противодействия козням Абвера нашей спецслужбе приходилось заниматься нейтрализацией попыток кое-кого из союзников организовать «под шумок» шпионскую сеть на территории Советского Союза. Эти господа действовали с прицелом на послевоенное будущее. Видимо, иллюзий по поводу «вечной дружбы с Советами» они уже тогда не питали.
Наибольшую активность в этом деле проявляли англичане. Они отличились, например, в Архангельске, куда западные морские караваны доставляли партии грузов по ленд-лизу, и где было организовано еще в начальный период войны английское представительство. Сперва в его штат входило лишь несколько человек, однако со временем численность выросла до 200. Среди «представительских» англичан появились и сотрудники британской разведки, которые начали вербовочную работу среди советских моряков, военных, штатских… Одной из кандидаток в английские шпионки была выбрана женщина – вдова советского адмирала, через которую британцы намеревались в будущем выйти на наших высокопоставленных флотских начальников. Активность англичан на шпионском поприще побудила советскую военную контрразведку принять встречные меры. Наши особисты «сыграли в подставу» и изобличили окопавшихся в английском представительстве сотрудников разведывательного ведомства Соединенного Королевства. Их взяли с поличным и объявили «персонами нон- грата». В связи с этими событиями Сталин даже отправил Черчиллю гневное послание: «Ваши попытки вербовать граждан СССР оскорбляют русских людей!»
Другой показательный эпизод относится уже к событиям в Иране. Отдельные зоны этой страны, как известно, были заняты войсками Красной Армии, а также оккупационными частями стран-союзников. Этот район имел важнейшее стратегическое значение: через Иран был организован так называемый южный коридор по доставке ленд-лизовских грузов в Советский Союз, а кроме того отсюда открывался прямой путь в советское Закавказье, в главные районы нашей нефтедобычи.
Так вот англичане создали в Иране свою разведшколу для подготовки агентов, которых впоследствии предполагалось забрасывать в СССР, чтобы они вели работу именно на территориях, где качали нефть. В курсанты разведшколы вербовали людей из числа советских граждан, оказавшихся в Иране – чеченцев, татар… Ликвидировать эту английскую угрозу удалось благодаря главному советскому резиденту в Тегеране Ивану Агаянцу. Под его руководством оперативники «Смерш», работавшие в Иране, сумели «расшифровать» эту секретную разведшколу, и англичанам пришлось ее закрыть.
Роль нашей военной контрразведки во время Второй мировой очень важна. Благодаря работе ее оперативников стали возможны многие успехи СССР на полях сражений. «Смершевцы» продемонстрировали высочайшую преданность своей стране. Об этом говорит такой факт: за всю войну не было зафиксировано ни одного случая предательства со стороны военных контрразведчиков. Даже оказавшись в плену, они предпочитали умереть, чем изменить родине.